ЦИВИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРАВОПОРЯДОК: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ

Если изучению правопорядка как общетеоретической категории в юридической и иной литературе посвящено немало исследований, то конструкция цивилистического правопорядка остается практически неисследованной. Кроме того, многие авторы, среди которых немало правоведов, отождествляют гражданский правопорядок с порядком гражданского общества[1], что далеко не одно и то же (отношение части и целого). Некоторые исследователи объявляют одним из видов правопорядка  «криминальный правопорядок», который, по их мнению, является составной частью гражданского правопорядка[2].

В юридической литературе можно найти ряд упоминаний о необходимости отдельного исследования конструкции гражданского правопорядка. Так, Н. А. Духно одним из первых указал на необходимость исследования отраслевых правопорядков, в том числе гражданского, отметив, что последний функционирует на основе принципов, закрепленных в ст. 1 Гражданского кодекса РФ[3]. Аналогичная мысль сформулирована А. С. Тагиевым: «В настоящее время… общетеоретическая концепция правопорядка нуждается в специальных исследованиях, дифференцированных по отраслям права»[4].

Более конкретизированное суждение о гражданском правопорядке высказал В. А. Четвернин. Он отметил, что, помимо законопорядка в сфере публичного права (порядка публично-правовых отношений, императивно регламентированных законами), подчиняющего осуществление государственной власти, деятельность государственных органов и должностных лиц требованию: «Все, что не разрешено правом, запрещено», существует порядок частноправовых отношений (в экономической и социально-культурной сферах), объективно складывающийся в результате самостоятельной активности свободных, автономных субъектов, руководствующихся принципом: «Все, что не запрещено правом, разрешено»[5]. Таким образом, названный автор в рамках родового явления – правопорядка – выделяет порядок публично-правовых отношений, который отождествляется им с законопорядком в сфере публичного права, и порядок частноправовых отношений. Аналогично рассуждает А. В. Виссаров: «Самостоятельный блок правопорядка образуют частноправовые отношения, которые основываются на независимости и автономии личности, свободе договора и обеспечении частной собственности. В качестве субъектов выступают физические лица и их объединения. Характер поведения сторон в частноправовых отношениях определяется самими сторонами. Вмешательство государства в их отношения уменьшено до минимума и обусловлено, прежде всего, интересами участников»[6].

Конструкция «гражданский правопорядок» используется и в ряде других работ авторов, однако они обычно ограничиваются либо общей постановкой проблемы, либо упоминанием о ней, иногда сопровождающимся краткой ее характеристикой. Такое положение дел, вероятно, обусловлено сложившимся в научном сообществе мнением о том, что смысловое значение названной конструкции является чем-то само собой разумеющимся (обыденным) и потому не нуждающимся в глубоком научном анализе. Однако действительность свидетельствует об ином. В связи с этим уместно привести рассуждение дореволюционного цивилиста К. Д. Кавелина: «В науке и общежитии есть много слов и выражений, которые всеми употребляются как общеизвестные, под которыми будто разумеется что-то очень определенное, точное, бесспорное; а между тем, если разобраться хорошенько, они оказываются крайне сбивчивыми, неопределенными, неточными… Отсюда тысяча… недоразумений»[7].

Немало подобных «недоразумений» возникает и при попытках определить содержание конструкции «гражданский правопорядок». Так, В. Н. Казаков отмечает: «Поскольку правовые нормы не ограничиваются только государственно установленными нормами, то и в правопорядке следует выделять государственный правопорядок и гражданский правопорядок или официальный и неофициальный (курсив мой. – М. С.) правопорядки»[8]. Таким образом, гражданский правопорядок автором мыслится как «неофициальный порядок».

Истоки рассмотрения гражданского правопорядка как «неофициального» проясняются, если учесть, что В. Н. Казаков ссылается на следующее рассуждение А. В. Полякова: «Государственный правопорядок возникает на основе реализуемых норм государственного права, а социальный правопорядок – на основе норм внегосударственного, социального права»[9]. По мысли А. В. Полякова, «поскольку правовые тексты создаются не только государством, то и в правопорядке следует выделять государственный правопорядок и социальный правопорядок»[10].

С некоторой долей условности с таким выводом можно согласиться. Однако неприятие вызывает используемое В. Н. Казаковым словосочетание «гражданский неофициальный правопорядок». Почему гражданский правопорядок является «неофициальным»? Как отмечает В. Н. Казаков, «гражданский неофициальный порядок» «складывается, с одной стороны, вследствие общественной реакции на официальный правопорядок, как результат законопослушной деятельности людей, а с другой стороны, он складывается вследствие массовой правовой практики вступающих в социальные связи конкретных субъектов, движимых обычными представлениями о правах и обязанностях, о притязаниях и ответственности»[11]. Сам же автор указывает, что «гражданский неофициальный правопорядок» складывается как результат «законопослушной деятельности людей», реакции на «официальный правопорядок» и т. д. Более того, дальнейшие рассуждения автора по этому поводу и приведенная им цитата из работы Ф. В. Тарановского о юридических обычаях позволяют предположить, что «неофициальный гражданский правопорядок» есть не что иное, как практика реализации норм права и обычаев. Чуть ранее в этой же работе автор, рассуждая о возможности выделения двух самостоятельных блоков правопорядка – в публично-правовой и в частноправовой сферах, последний (частноправовой) блок характеризовал как «правомерное поведение, реализующее отношения частной собственности»[12]; этот «блок» базируется на таких конструкциях, как независимость, автономия личности, свобода договора, защита частной собственности[13].

Отсюда можно сделать вывод о том, что «официальным» является не только первый «блок», где осуществляется правомерное поведение (деятельность) субъектов в публично-правовой сфере, но и второй, самостоятельный, «блок», в рамках которого реализуются частноправовые отношения, – при всем содержательном и формальном различии указанных «блоков» правопорядка.

Однако означает ли характеристика гражданско-правового порядка как «официального», что он может быть идентифицирован как воплощение режима гражданско-правовой законности в указанной сфере правопорядка? Однозначно положительный ответ на данный вопрос вряд ли можно дать. Прежде всего представляется, что гражданский правопорядок во избежание его смешения с порядком гражданского общества как философской и социологической категорией более корректно именовать «гражданско-правовым порядком».

Гражданско-правовой порядок, безусловно, теснейшим образом связан с общетеоретической категорией законности и таким ее видом, как законность в гражданско-правовой сфере – гражданская законность. В этом контексте интерес представляют имеющиеся в юридической науке теоретические разработки, касающиеся соотношения категорий «правопорядок» и «законность». В научном сообществе сформировались две основные позиции по указанной проблематике.

Одна группа исследователей, по существу, отождествляют категории правопорядка и законности. Так, по мысли С. С. Алексеева, правопорядок – «результат действия законности, выражающий степень осуществления ее требований»[14]; «состояние фактической упорядоченности общественных отношений, выражающее реальное, практическое осуществление требований законности»[15]. Аналогично Г. И. Стрельникова отмечает, что правопорядок – это «определенное состояние регулируемых правом отношений, которое характеризуется реальным уровнем соблюдения законности…»[16]. Т. М. Шамба интерпретировал категорию правопорядка схожим образом – как состояние урегулированности общественных отношений на основе права и в соответствии с принципом законности[17].

Суть приведенных высказываний (и аналогичных рассуждений ряда иных авторов) сводится к тому, что, во-первых, правопорядок – это состояние упорядоченности общественных отношений на основе норм права (система правоотношений) и, во-вторых, правопорядок идентифицируется с режимом законности, ее строгой реализацией.

Другая группа исследователей, напротив, полагают, что отождествление категорий «правопорядок» и «законность» недопустимо. Так, по словам В. М. Артемова, имеются веские основания для утверждения, что первичность государства по отношению к праву и основанному на нем порядку «достаточно условна и в историческом аспекте некорректна»[18]. Отсюда некорректной является и интерпретация правопорядка как реализации режима законности – строгого, неукоснительного следования всех субъектов предписаниям государственной власти. На этой основе автор приходит к выводу, что необходимо отказаться от сложившейся традиции понимания правопорядка как порождения государственной власти и признания его «формой и способом развития социальности, точнее – одним из путей саморазвития общества»[19].

Своеобразно подходит к разграничению категорий правопорядка и законности П. М. Рабинович: законность, по мысли автора, это «состояние юридической правомерности общественных отношений», а правопорядок – «структурная упорядоченность, организованность общественных отношений»[20].

Разграничивая правопорядок и законность, М. И. Байтин указывает, что для наличия системы правоотношений достаточно, чтобы какие-либо общественные отношения были урегулированы правом, т. е. чтобы для субъектов этих отношений в нормах права были предусмотрены взаимные права и обязанности[21]. Однако далее автор обращает внимание на то, что закон, выраженные в нем нормы права «не всегда сами по себе способны обеспечить защиту предусмотренных ими прав и обязанностей от нарушений. Иногда они могут не исполняться или толковаться и применяться произвольно. В подобных случаях нет оснований относить формально регулируемые правом отношения между людьми к правопорядку»[22]. М. И. Байтин заключает, что правовой порядок предполагает, «с одной стороны, наличие правоотношений, с другой – непременный контроль государства за точным исполнением законов, содержащихся в них правовых норм и тем самым гарантированность реализации нормативно установленных прав и обязанностей субъектов правоотношений»[23].

Как представляется, в начале своих рассуждений М. И. Байтин предпринимает попытку в общей форме разграничить категории правопорядка и законности, однако далее, идентифицируя правопорядок с правоотношениями, контролем государства за точным исполнением законов и т. д., автор, по существу, сводит эти категории.

С учетом отмеченного применительно к гражданскому правопорядку необходимо обратить внимание на ряд обстоятельств.

Во-первых, говоря о гражданском правопорядке, недопустимо интерпретировать законность в смысле строгого, неукоснительного исполнения законов, как это понимается применительно к публично-правовой сфере. В гражданском (частном) правопорядке большое значение имеют такие начала, как инициатива (самоорганизация) самих субъектов, их автономия (относительная самостоятельность), частноправовая свобода, в том числе в договорной сфере, диспозитивность (возможность выбора того или иного варианта поведения), невмешательство в частные дела и т. д. Даже те нормы гражданского права, которые формально выражены в виде императива, нельзя «механически» интерпретировать как властные веления, требующие своего безоговорочного и неукоснительного соблюдения, без учета характера сложившегося общественного отношения, цели и результата, которые преследуются в данном случае законодателем и т. д. На это обращается особое внимание в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» (пп. 2, 4).

Во-вторых, гражданский правопорядок нельзя идентифицировать со всей совокупностью гражданских правоотношений, основанных на нормах гражданского законодательства (режимом гражданской законности), поскольку в формировании гражданского правопорядка участвуют не только нормы законодательства как актов компетентных органов государственной власти, но и иные – негосударственные – регуляторы общественных отношений, в частности договорные формы, обычаи, принципы гражданского права, основы морали и нравственности, начала справедливости, добросовестности, разумности, общепризнанные нормы и принципы международного права, обычаи и правила торгового оборота, цивилистические правосознание, частноправовая культура и т. д.

В-третьих, понятия гражданского правопорядка и гражданской законности не совпадают и в том смысле, что в систему гражданского правопорядка, наряду с правомерным поведением, позитивными (нормальными) правоотношениями, входит также девиантное поведение (правонарушения), на основе чего возникают так называемые правоохранительные отношения, что, как представляется, не охватывается понятием законности, интерпретируемой как строгое (неукоснительное) следование предписаниям законодательства. Вместе с тем если девиантное (противоправное) поведение в обществе превышает критическое значение, становится доминирующим, то сложившееся социальное состояние нельзя называть правопорядком; здесь имеет место действие закона перехода количества в качество, когда правопорядок трансформируется в произвол, преступные и иные противоправные действия.

В-четвертых, нельзя исключать и того, что в отдельные исторические периоды те или иные законы, их конкретные положения могут носить неправовой характер (например, законы, нарушающие конституционные права и свободы человека и гражданина), что должно быть констатировано судом. И с этих позиций также недопустимо отождествление закона и права, законности как неукоснительного следования требованиям законодательства и той части правопорядка, которая связана с реализацией норм права.

В абстрактном виде цивилистический правопорядок есть форма организации гражданского быта, частноправовой жизни людей. Как результат такой организации выступает определенное состояние гражданского быта. В связи с этим, очевидно, необходимо пояснить значение категории «состояние».

Исследователи высказывают различные соображения на этот счет. Так, Ю. С. Новикова полагает, что правовое состояние – «это обусловленная социально-культурными условиями жизнедеятельности общества разновидность социального состояния, представляющая собой способ юридического бытия субъектов, объектов или общественных отношений в определенный момент времени и в определенном пространстве, закрепленный в законодательстве»[24]. Классифицируя «состояния» правопорядка, Ю. С. Новикова выделяет правовое состояние-свойство и правовое состояние-отношение. Первое интерпретируется как «предусмотренное нормами права обстоятельство, носящее длительный характер и отображающее физиологические или психологические изменения в организме человека, уровень материальной обеспеченности либо иные социальные свойства субъекта»[25]. Что же касается второго состояния, то его носителями выступают «общественные отношения или процессы»[26].

Здесь трудно согласиться с характеристикой правового состояния-свойства только через призму категории субъекта права – физического лица; особенно это касается указания на физиологические изменения в его организме, что, наверно, относится больше к области медицины, чем к сфере правоведения.

А. В. Виссаров сравнивает понятие «состояние» с понятием «система», подчеркивая, что «состояние» относится к качеству явления, а не к его внешней стороне, что в большей мере характерно для понятия «система»[27]. Как отмечает автор, с помощью категории состояния «выражается процесс изменения и развития вещей и явлений, сводящийся к изменению их свойств и отношений»[28].

В контексте изложенного необходимо обратить внимание на два момента.

Во-первых, указание учеными на два таких аспекта правопорядка, как «состояние-свойство» и «состояние-отношение», представляется верным, ибо оба эти состояния правопорядка являются его важнейшими характеристиками.

Во-вторых, при исследовании названных состояний правопорядка методологически полезно обратиться к философской интерпретации категорий «свойство» и «отношение».

Согласно философскому подходу «каждый объект выступает как совокупность признаков, т. е. свойств и отношений»[29]. Свойства тела – это такие признаки, которые не зависят от его отношения к другим объектам. Отношения – признаки тела, которые, напротив, характеризуют его различные значения относительно других объектов. Иногда свойства называют одноместными, а отношения многоместными признаками, имея в виду, что в последнем случае отношения характеризуют соотносительность двух или большего числа объектов[30]. Поэтому всякий раз, когда речь заходит о признаках объектов, необходимо четко определять, является ли каждый из них свойством или отношением[31].

Исходя из отмеченного можно сказать, что «состояние» упорядоченности гражданского правопорядка является его признаком-свойством, ибо последний не зависит от отношения гражданского правопорядка к другим объектам, например к публичному правопорядку, характеризуется своими «параметрами», определенной структурой, стабильностью в тот или иной период и т. д. Как отмечает Ф. Ш. Акмалова, «состояние как специфический тип положения вещей, характеризующийся неизменностью, стабильностью признака предмета в течение некоторого времени, представляет собой лишь акциденцию субстанции…»[32]. По замечанию А. Л. Симанова, «онтологическое содержание категории „состояние“ сводится к тому, что всякий объект в своем движении, изменении проходит ряд определенных, присущих только ему состояний, в которых он проявляется как данный, единственный в своем роде объект»[33].

Таким образом, важнейшим признаком-свойством гражданского правопорядка является его упорядоченность как специфическая форма реализации частноправового бытия, фиксирующая момент устойчивости в его изменении, движении, развитии в некоторый момент времени при определенных условиях. Несколько более развернуто можно сказать, что гражданский правопорядок – это основанное на нормах гражданского законодательства, иных (незаконодательных) социальных регуляторах, независимости и автономии личности, частной собственности, свободе договора состояние упорядоченности частноправовых отношений, складывающихся  в результате деятельности субъектов гражданского права (а в соответствующих случаях и иных субъектов) и обеспечиваемых в необходимых ситуациях гражданско-правовыми средствами и способами принуждения.

Среди других важнейших признаков-свойств гражданского правопорядка можно отметить его специфическую структурированность. В системе гражданского правопорядка как определенным образом упорядоченного состояния можно выделить соответствующую совокупность элементов. Однако прежде необходимо обратить внимание на два момента.

Во-первых, если строго следовать закону философской диалектики о постоянном развитии жизненных явлений и процессов, их взаимосвязи и взаимных переходах друг в друга и т. д., то в систему цивилистического правопорядка пришлось бы включить большое количество различных элементов, в том числе неправового характера (таких как психология людей, их менталитет и т. п.), что превратило бы ее в малопригодное для научных и тем более практических целей образование.

Во-вторых, как представляется, системой цивилистического правопорядка должны охватываться лишь такие элементы, которые оказывают непосредственное воздействие на обеспечение упорядоченности гражданско-правового быта.

С учетом отмеченного предложим следующую систему гражданского правопорядка.

1. Законодательный элемент – гражданско-правовые средства, способы (формы) воздействия на общественные отношения, установленные законодательством. Среди них можно выделить:

а) основные начала гражданского законодательства, закрепленные в ст. 1 Гражданского кодекса РФ (равенство участников, неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства в частные дела, добросовестность и др.). Названные основные начала, будучи «извлеченными» из системы гражданского законодательства, претворяясь в его правовых нормах, выполняют особую роль в обеспечении гражданского правопорядка. Прежде всего они могут применяться как вместе с соответствующими нормативными установлениями, так и непосредственно при регулировании гражданских отношений. Указанные основные начала выступают в роли своеобразного камертона при «настройке» всего гражданского законодательства. Как отмечено в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой гражданского кодекса Российской Федерации» (абз. 1 п. 1), положения Гражданского кодекса РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права, подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства (курсив мой. – М. С.), закрепленными в ст. 1 ГК РФ;

б) нормы гражданского законодательства – управомочивающие, императивные, диспозитивные, факультативные, альтернативные и др. Реализация этих норм играет важнейшую роль в функционировании гражданского правопорядка, обеспечении его стабильности, совершенствования и дальнейшего развития. Однако, учитывая правонаделительный характер гражданско-правового регулирования, сущность которого заключается в предоставлении субъектам гражданского права возможности самим активно действовать, приобретать и осуществлять гражданские права и обязанности, следует подчеркнуть особое значение управомочивающих норм как мер частноправовой свободы, их реализации в системе гражданского правопорядка, с чем напрямую связано его современное состояние и перспективы совершенствования и развития.

Вместе с тем в современных условиях недопустим подход, когда формально сформулированная норма как императивное правило интерпретируется без учета преследуемой при этом цели, смысла, придаваемого ей законодателем, сущности и характера регулируемого правоотношения.

2. «Незаконодательные» социальные регуляторы – общепризнанные принципы и нормы международного права, обычаи, деловые обыкновения, основополагающие нормы правопорядка и нравственности; правоположения, вытекающие из применения гражданского права по аналогии, когда необходимо руководствоваться основным смыслом и назначением гражданского законодательства; цивилистическое правосознание и правопонимание и т. д. Как представляется, именно «незаконодательные» формы воздействия на частноправовой быт будут играть все более заметную роль в системе гражданского правопорядка, ибо нормы законодательства при всей их важности объективно не могут учесть многие значимые с правовой точки зрения нюансы социального быта, а правовое регулирование общественных отношений не должно сводиться к механическому применению норм и требований законодательства; оно предполагает воплощение начал справедливости, добросовестности, разумности и других основополагающих феноменов, характеризующих жизнь цивилизованного общества.

3. Субъекты гражданского права, точнее те правовые формы, в которых выражаются их важнейшие характеристики (свойства) – правоспособность, дееспособность, деликтоспособность, закрепляющие их правовое положение, правовой статус. Им принадлежит центральное место в системе цивилистического правопорядка. В связи с этим уместно привести слова российского цивилиста, историка и теоретика права И. А. Покровского, который еще в начале XX в. отмечал: «Общество и государство слагаются из известного количества индивидов, из которых каждый чувствует себя отдельной, самостоятельной личностью, со своей особой внутренней и внешней жизнью, со своими индивидуальными интересами и индивидуальными, неповторяющимися особенностями… первым признаком юридической самостоятельности личности является признание ее носительницей субъективных прав. Освобождение личности от полного поглощения ее обществом знаменуется прежде всего признанием ее самостоятельным субъектом прав, обладательницей правоспособности и дееспособности: благодаря этому она стоит теперь перед лицом общества и его властей как некоторая самостоятельная сила, как некоторая юридическая самоценность»[34].

Приведенные слова и сегодня не утратили актуальности. Правовому положению, статусу личности, гражданина уделяется немало внимания в российском, в том числе гражданском, законодательстве. В соответствии с ч. 2 ст. 17 Конституции РФ основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, а государство призвано гарантировать равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, происхождения и т. д. (ч. 2 ст. 19 Конституции РФ).

С позиций обеспечения цивилистического правопорядка представляется важным обратить внимание на то, что гражданская правоспособность является неотъемлемым (неотчуждаемым) естественно-правовым свойством гражданина и, следовательно, она не может быть ни «изъята», ни ограничена законом, договором либо судом. В этом контексте небесспорной представляется позиция закона, сформулированная в пп. 1 и 3 ст. 22 Гражданского кодекса РФ, где допускается ограничение правоспособности и дееспособности в случаях и в порядке, установленных законом. Думается, что более правильным здесь было бы говорить не об ограничении правоспособности или дееспособности как таковых (их содержания), а о возможности ограничения в силу закона и в установленном им порядке тех или иных форм проявления (реализации) указанных гражданско-правовых феноменов, что далеко не одно и то же.

С точки зрения обеспечения цивилистического правопорядка важно и то, что перечень юридических возможностей, составляющих содержание гражданской правоспособности, не является исчерпывающим и поэтому субъекты гражданского права имеют возможность приобретать и иные имущественные и личные неимущественные права и обязанности, не перечисленные в ст. 18 Гражданского кодекса РФ, что отражает широту юридических возможностей субъектов в гражданском обороте и иных областях частноправовой сферы жизни людей. При этом гражданское законодательство определяет правовое положение, статус соответствующих субъектов, основания возникновения и порядок осуществления права собственности, других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальные права) и т. д.

4. Гражданские правоотношения – имущественные, личные неимущественные, корпоративные, организационные. Указанные правовые формы, с одной стороны, опосредуют «динамику» (движение, развитие) цивилистического правопорядка, а с другой – выступают в роли тех правовых «скреп», которые позволяют обеспечивать целостность, юридическую устойчивость (прочность) указанного правопорядка как важнейшей формы организации частноправового быта людей.

Гражданские субъективные права и обязанности, составляющие содержание гражданских правоотношений, являются важнейшими правовыми средствами, через которые осуществляются взаимная связь субъектов, удовлетворение имущественных, а также личных потребностей и интересов участников гражданского оборота, субъектов вещных правоотношений и иных лиц. Более того, гражданские правоотношения – значимый элемент в структуре гражданского общества и одно из необходимых правовых средств в обеспечении его стабильности и дальнейшего развития.

С позиций обеспечения цивилистического правопорядка важно создать все условия для того, чтобы субъекты могли свободно своими действиями приобретать гражданские права и обязанности, беспрепятственно их осуществлять и добиваться в необходимых случаях их защиты.

В контексте гражданских правоотношений как элемента цивилистического правопорядка хотелось бы обратить внимание и на вопрос о том, можно ли включать в систему цивилистического правопорядка гражданские правонарушения и возникающие на этой основе гражданские правоохранительные отношения.

В литературе встречаются разные точки зрения на данную проблему. Так, В. М. Сырых отмечает: «Необходимым условием правоотношений, возникающих в сфере частного права, государство признает их строгое соответствие требованиям закона, действующего законодательства. Поэтому в правопорядок не могут входить… преступления и иные правонарушения, грубо посягающие на права и свободы других лиц»[35].

Иную позицию по этому вопросу занимает О. П. Сауляк, полагающий, что состояние правового порядка определяется «всей совокупностью действий, поведенческих актов как правомерного, так и противоправного характера»[36]. Автор говорит о том, что «ученого-правоведа и специалиста-практика не должен вводить в заблуждение буквальный смысл термина „правопорядок“. На деле правопорядок обозначает борьбу двух противоположных начал – соблюдения законности и правового нигилизма в различных формах его проявления. Когда говорят о совершенствовании правопорядка, то имеют в виду снятие этого противоречия за счет ликвидации „зон противоправности“»[37].

В связи с этим необходимо обратить внимание на следующее.

Во-первых, с позиции теории систем (а цивилистический правопорядок – это, безусловно, система) всякая система внутренне неоднородна и удерживает в своем «силовом поле», помимо органически присущих ей элементов (однородных), также иные, в том числе чужеродные, «включения» (частицы). Противоречия и столкновения между различными элементами системы, их постоянное разрешение («снятие») и т. д. – важнейший внутренний источник развития всякой системы; только «мертвая» система абсолютно однородна, инертна, в ней отсутствуют противоречия, а потому и возможность развития.

Во-вторых, гражданское правоотношение представляет собой сложное правовое явление, которое имеет различные грани, стороны и т. д. В гражданском правоотношении наряду с позитивной (нормальной) его стороной необходимо видеть и возможную оборотную (негативную) его сторону. Потенциально (абстрактно) каждое позитивное (нормальное) гражданское правоотношение включает в себя юридическую возможность защиты потерпевшего от правонарушения, что реально (при совершении правонарушения) выражается в возникновении и реализации так называемого охранительного гражданского правоотношения. Поэтому с методологических позиций трудно представить ситуацию, когда позитивное (нормальное) гражданское правоотношение включается в систему цивилистического правопорядка, а правоохранительное отношение, которое в абстрактной форме «присутствует» в нем, а при совершении правонарушения реально возникает и органически (неразрывно) связано с ним, остается за пределами цивилистического правопорядка. Вместе с тем инородные элементы в системе (в нашем случае – правонарушения) не должны определять главное (основное) ее качественное состояние, достигать так называемой точки бифуркации, когда наступает саморазрушение (распад) системы, прекращается ее существование.

5. Правовой режим объектов гражданских прав (ст. 128 ГК РФ). Формирование оптимального правового режима соответствующих объектов приобретает особое правовое значение в настоящее время – в условиях, когда основная тенденция экономического развития связана с переходом к цифровой экономике.

В этом контексте необходимо обратить внимание на далеко не бесспорную ситуацию, когда из текста ст. 128 Гражданского кодекса РФ была исключена информация как объект гражданских прав. Позиция законодателя по этой проблеме состоит в том, что информация как таковая – как товар в экономическом смысле – не может выступать в качестве объекта гражданских правоотношений. По логике законодателя, когда информация воплощается в объектах интеллектуальных прав и приравненных к ним средствах индивидуализации, то в отношении нее применяется правовой режим названных объектов (часть четвертая ГК РФ), а во всех иных случаях речь может идти только об оказании различного рода информационных услуг, где в качестве объекта правоотношения выступает опять же услуга, а не информация как таковая.

Однако, как свидетельствует законодательство[38], а также правоприменительная практика, во многих случаях именно информация выступает в качестве объекта соответствующего правоотношения. Так, в ст. 5–6 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» прямо предусмотрено, что информация является объектом правоотношений и может передаваться по договору другому лицу. По сути, об информации как объекте гражданского правоотношения речь идет и в ст. 1465 Гражданского кодекса РФ, регулирующей отношения, складывающиеся по поводу секрета производства (ноу-хау). При этом информация уже давно превратилась в атрибутивный элемент виртуального и кибернетического пространства, что обусловливает острую необходимость законодательного разрешения накопившихся противоречий в указанной сфере.

6. Судебная и иная практика в частноправовой сфере, в том числе в виде правоположений, обзоров, обобщений и рекомендаций по результатам рассмотрения тех или иных категорий гражданских дел. Судебные органы оказывают серьезное влияние на формирование цивилистической практики и правопорядка, придание им необходимой направленности; в первую очередь это касается обеспечения стабильности отношений собственности, гражданского оборота, защиты прав и законных интересов граждан и иных субъектов.

В контексте обеспечения цивилистического правопорядка велико значение прямого судебного контроля при оспаривании как нормативных, так и ненормативных актов органов публичной власти. Так, Конституционный Суд РФ по одному из дел пришел к выводу, что ст. 12 ГК РФ и ст. 13 АПК РФ не противоречат Конституции РФ, но при этом сформулировал правоположения, которые предполагают обязанность арбитражного суда, рассматривающего гражданское дело, проверить нормативный правовой акт, подлежащий применению (включая утративший юридическую силу), на соответствие нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, и в случае установления противоречия вынести решение в соответствии с нормативным правовым актом, имеющим большую юридическую силу[39].

На основе изложенного можно сделать следующие выводы.

Во-первых, гражданский правопорядок нельзя идентифицировать с порядком гражданского общества – феноменом, имеющим неправовую природу. Между ними существует сложная диалектическая связь, при которой гражданский правопорядок выступает важным, но далеко не единственным структурным элементом в сложной структуре гражданского общества.

Во-вторых, конструкцию гражданского правопорядка в силу сложности и многогранности этого явления недопустимо отождествлять с гражданско-правовой законностью, понимаемой еще с советских времен как строгое (неукоснительное) следование императивным требованиям гражданского законодательства; аналогично понятие гражданского права несводимо к понятию гражданского закона.

В-третьих, гражданский правопорядок как определенное состояние, форма правовой организации гражданского общества включает в себя ряд элементов законодательного (нормативного) и иного (незаконодательного) характера, выступающих в качестве его «первичных» («неделимых») структурных частей, взаимодействие которых обусловливает соответствующее состояние цивилистического правопорядка.

В-четвертых, на формирование гражданского правопорядка оказывают влияние множество различных по характеру и уровню функционирования субъективных и объективных факторов и обстоятельств; однако в целом становление и генезис цивилистического правопорядка обусловливаются не отдельными субъективными действиями публичных органов, должностных лиц и т. д., а объективными закономерностями.

В-пятых, для понимания конструкции «гражданский правопорядок» принципиальное значение имеет то, что ее онтологическим основанием выступает частноправовой быт людей, где действует принцип: «Все, что прямо не запрещено законом, является правомерным».