СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ СЛОЖНЫХ СИСТЕМ В ПРАВОВОМ РЕГУЛИРОВАНИИ И СОЦИАЛЬНОМ КОНСТРУИРОВАНИИ (информационный капитализм против хаоса)

Введение

В истории есть немало примеров подмены высокой теории ее упрощенными, примитивными шаржами, которым отводится роль тотальных программ «великих», а на самом деле губительных преобразований. Например, именно такого рода интерпретация марксовской теории смены общественно-экономических формаций, искаженной вождями пролетарской революции, была использована ими в качестве программной основы последней, хотя с точки зрения как раз этой теории недостаточная степень развития капитализма в России 1917 г. никоим образом не допускала его уничтожения с целью форсированного перехода к следующей, гипотетической, формации – коммунизму.

Нечто подобное произошло и со знаменитой концепцией «Порядок из хаоса», созданной основателем синергетики И. Пригожиным[1]. Кроме того что упомянутая формула стала использоваться как метод инспирирования «цветных революций», ей был присвоен статус всеобщей закономерности, действующей в обществе, и соответственно ранг одной из базовых универсалий современного правового, политического и реформаторского мышления.

Синергетика, исследующая сложные самоорганизующиеся системы, заявила о себе в ХХ в. как новое естественнонаучное направление. В пространстве современного научного знания она позиционируется как междисциплинарный кластер, объединяющий исследования таких базовых феноменов самоорганизации сложных систем, как «спонтанность порождения порядка из хаоса», «нелинейные динамичные среды», «бифуркация» и многие другие, ставшие универсалиями нового типа мировидения.

Было бы своего рода неофатализмом закреплять за социумом модели природной самоорганизации, основанные исключительно на концептах спонтанности, неустойчивости и попеременной смены хаоса и порядка. Дело в том, что в процессе антропосоциогенеза на смену природным механизмам конвертации микроуровнего хаоса в спонтанно складывающийся макроуровневый порядок пришла история человечества, в которой доминируют когнитивно-волевые факторы, сознательное целеполагание, а значит, инспиративные семакодовые и спирит-кодовые взаимодействия.

В синергетической парадигме сложился особый тип теоретизирования, сочетающий концептуальность с метафоричностью[2]. Так, понятия «аттрактор», «бифуркация», «фракталы» и другие, содержащие образные аналогии, стали узловыми в исследовании сложных систем. В синергетическом мировидении просматриваются метафоры предопределенности (например, «антропный принцип»). Присутствуют и метафоры свободной воли. Так, в концепциях самоорганизации сложных систем неявно обнаруживаются модели спонтанного «выбора» системой вариантов поведения[3]. Заложенные в этих метафорах аналогии послужили дополнительным основанием для экстраполяции естественнонаучных моделей синергетики на социальные процессы.

И. Р. Пригожин, И. Стенгерс и другие видные представители синергетической парадигмы предостерегали против перенесения синергетического подхода (в его естественнонаучной версии) в социо-гуманитарную сферу. Однако именно такого рода сциентистские модели (в частности, «Порядок из хаоса») стали активно использоваться в качестве методик манипулирования индивидуальным и массовым сознанием, программирования социальных процессов в корпоративных интересах, реализации авантюрных программ общественных трансформаций, в полит-технологиях – для инспирирования социального хаоса в тех или иных политических или экономических целях.

Тем не менее методологическая плодотворность классических моделей синергетики неоспорима, они успешно реализуются в области экономических, а также социально-политических прикладных исследований и практик[4]. Несомненно то, что эта область знаний несет в себе перспективу тотального влияния на бытие человека и общества.

В созданной и развитой выдающимися учеными XX–XXI вв. теории самоорганизации сложных систем, у истоков которой стоят И. Р. Пригожин, Г. Хакен и плеяда их соавторов и последователей (в России – школа С. П. Курдюмова[5]), гениально сконструирована всеобъемлющая синергетическая картина мира, которая представляет собой своего рода путеводитель в области стихийных нелинейных процессов самоорганизации сложных систем. На основе этой картины мира созданы концепции социальной синергетики[6], синергетических оснований права.

Для расширения возможностей позитивного использования синергетического дискурса в области гуманитарного знания недостает более детальной концептуализации антропогенных факторов самоорганизации социума. Такого рода факторами, уходящими корнями в антропосоциогенез, являются кодовые основания человеческой жизнедеятельности (например, экзистенциальные коды). Гипостазируясь в культуре, они влияют на все сферы самоорганизации социума, включая конструирование онтологий социального бытия (в частности, правовых).

В самом общем смысле коды – это матрицы текстообразования в сложных системах. Текстообразование – необходимый компонент всех инспиративных (а значит, информационно-кодовых) взаимодействий в сложных системах, обладающих информационной энергией. Текст – это связь единиц определенного кода. Типы кодов многообразны: знаковые (семакоды), субстратные (натур-коды), биоимпульсные (нейрокоды), психо-эмоциональные (спирит-коды). Соответственно, тексты могут быть не только знаковыми, но и субстратно-инспиративными (как, например, генетические программы на молекулярных носителях).

Кодовая теория самоорганизации сложных систем не альтернативна классической синергетике, в предметной области синергетики для нее вырисовывается проблемная вакансия, открывающая дополнительные перспективы построения сбалансированной антропосоциальной синергетической онтологии. Человеческое мышление представлено как феномен, основанный на межкодовых переходах, обеспечивающих синергию когнитивных и церебральных процессов: в тандемной системе «мозг – сознание» каждой букве, каждому слову, единице того или иного семакода соответствует определенная конфигурация нейронных связей (комбинация нейрокодонов); в индивидуальном сознании нелинейные алгоритмы (фьючер-аттракторные программы) создания и обработки сематекстов имеют нейрокодовые корреляты, а в общественном эти функции обеспечиваются кластерно упорядоченными культурными кодами.

Еще до того как в научном сообществе стал обсуждаться вопрос о возможности и границах применимости синергетической методологии к социальным процессам, А. А. Богданов в работе «Тектология» сделал предметом своего исследования проблемы социальной самоорганизации^[7]. Заслуживает особого внимания то, что в процессе разработки оригинальной концепции созидательного конструирования общества нового типа ученый-новатор постоянно обращался к фундаментальным проблемам самоорганизации в живых системах. (Исследования в этом направлении продолжил его сын – известный биолог А. Малиновский[8].) В контекстах синергетической парадигмы такой подход методологически плодотворен – прежде всего потому, что дает возможность исследовать досемантические натур-кодовые регуляторы процессов самоорганизации сложных систем и эволюционные предпосылки формирования семакодов (языка), лежащих в основе самоорганизации социума.

Именно этот подход предполагается реализовать в данном исследовании, так как его целью в конечном счете является изучение процессов социального конструирования на основе специально разработанного понятийного аппарата кодовой теории синергетики.

I. Общая теория информационно-кодовой самоорганизации сложных систем

1. Виды систем: онтологические различия

Системность – общее свойство как материальной, так и когнитивно- духовной реальности, но конкретные виды систем в этих областях существенно различаются.

Субстратные системы. Основные критериальные признаки: наличие материальных носителей и физическое существование во времени и пространстве. Субстратная система – это среда, свойства которой проявляются в формируемом ею пространстве, размерность и границы которого задаются свойствами образующих его элементов и параметрами устойчивых взаимодействий между ними. Бытийный статус субстратных систем в человеческом сознании представлен средствами языков-резидентов соответствующих онтологий. Элементами таких систем являются денотаты терминов данных языков, а их функции и связи задают пределы, в которых семантически уместные сочетания терминов языка-резидента могут соответствовать возможным в этой системе процессам, разворачивающимся в автокоординатном и автотерминатном пространствах. Социум относится к числу субстратных систем, и различные его подсистемы представлены в общественном и индивидуальном сознании в виде онтологий, задающих ориентиры человеческой деятельности в соответствующих областях. Индивидуальный выбор человека в системе этих ориентиров опосредуется экзистенциальными кодами.

Ноуменальные системы. (Их можно так назвать, опираясь на кантовскую концепцию ноуменов — умозрительных конструкций разума.) К их числу можно отнести прежде всего научные теории, в которых средствами парадигмально обособленных языков конструируются онтологии различных объектов исследования (в том числе гипотетических). В категорию ноуменальных входят и мифологические онтологии. Свойства, структура и элементы ноуменальной онтологии представлены в мышлении как денотаты терминов определенного языка и текстовых комбинаций этих терминов. Онтология ноуменальной системы как целого – это интегральный денотат всех возможных семантически уместных высказываний в терминах языка, средствами которого она сконструирована.

Матрично-ментальные системы. К ним относятся языки, коды, особо следует выделить логико-математические системы.

Артсистемы. Это построенные средствами художественных языков онтологии, являющиеся результатом композиционного мышления, имеющего спирит-кодовую основу.

2. Процессы самоорганизации сложных систем, их типология

Сложноорганизованными являются системы, имеющие несколько разномасштабных структурных уровней, координация между которыми носит информационно-кодовый характер. Этими качествами обладают живые, нейро-когнитивные и социальные системы.

По типу самоорганизации системы могут быть подразделены на термодинамические и векторно-генезисные.

Термодинамические неравновесные системы изучали И. Р. Пригожин, его коллеги и последователи. Одной из главных поисковых задач была и остается проблема образования сложных самоуправляемых систем, живых организмов из неживой материи и в связи с этим инспирирования процессов самоорганизации спонтанно-аттракторного типа, гипотетически возможной в нелинейных термодинамических средах. Изменения в последних носят спорадический, а не генезисный характер, т. е. не имеют генезисных векторов. С точки зрения классической синергетики в основе такого рода процессов спонтанной самоорганизации лежит феномен влияния хаотичных микроуровневых взаимодействий на макроуровневые трансформации, динамика которых не содержит устойчивых векторов генезиса системы.

В векторно-генезисных системах принципиально другой тип процессов самоорганизации: в них макроуровневые трансформации системы детерминируются микроуровневыми кодовыми регуляторами (фьючер-аттракторакторными программами). Примером тому может служить филогенез генетически воспроизводящихся моновидов живых организмов, сопряженный с образованием устойчивых фенотипов: такого рода процессы включают в себя эволюционное формирование микросубстратных кодовых регуляторов – прежде всего генетических программ онтогенеза сложных организмов. Реализация генетических кодовых программ предполагает наличие в организме функционально-инспиративных натур-кодов – кондукторов влияния микроуровневых кодовых регуляторов на макроуровневые трасформации внутренней среды. Это сопряжено с образованием натур-кодовой памяти. Процессы данного типа самоорганизации задают устойчивые векторы генезиса системы на уровне ее фило- и онтогенеза.

Процесс антропосоциогенеза также относится к категории векторно-генезисных и сопряжен с переходом от эволюционно-биологических доминант к социальным.

Процессы самоорганизации в социуме и его подсистемах сопряжены с формированием неограниченного спектра кодов (языков) и ментально сконструированных на их основе онтологий, составляющих в совокупности полиптих картины мира, в которой человеческая жизнедеятельность приобретает смысл и ориентиры самоопределения.

Социум – антропоцентричная система, но эта антропоцентричность носит не локализованный, а полиперсонально распределенный характер. Члены социума как индивидуально, так и корпоративно продуцируют в социальном пространстве фрактальные области своей жизнедеятельности, влияния на среду, конструируя соответствующие онтологии.

3. Информационная энергия социума: синергетические потенциалы кодовой памяти в социальных онтологиях

Потенциалы самоорганизации социума заключены в человеческой кодовой памяти, реализующейся в синергийных взаимодействиях людей, создающих инфраструктуры жизнеобеспечения на основе ментально сконструированных онтологий: экономических, правовых, социально-прогностических, ноуменальных, религиозных, корпоративно-бытийных и многих других. (Необходимо отметить, что способность конструирования онтологий сформировалась уже у архантропов в темпорально пролонгированных процессах создания и расширенного воспроизводства жизнеобеспечительных инфраструктур.)

Теория кодовой самоорганизации сложных систем дает возможность выявить новые подходы к синергии человеческих взаимодействий в социуме. В таких сферах самоорганизации социума, как культура, наука, право, наибольшим синергетическим потенциалом обладают интерпретационная деятельность и методология. С точки зрения кодовой теории самоорганизации индивидуальные потенциалы кодовой памяти субъектов интерпретационной деятельности (например, в культуре, в праве) инвестируются в текст-оригинал (произведения искусства или правовой нормы) и придают ему более высокий уровень информационной энергии. Подобного рода эффект присущ и методологии, генерализующей когнитивные потенциалы ученых и практиков. Методология – область научного знания, в которой дивиденды от его капитализации тезаврируются в виде методов – универсальных мыслительных конструкций, способных выступать способом организации мышления, средством расширенного воспроизводства человеческих знаний Для целей настоящего исследования под методом предлагается понимать способ организации деятельности, инвариантный к ее содержанию, а под методологией – совокупность методов, системообразующим основанием которой является единство дискурса, т. е. понятийного аппарата, выступающего инструментарием реализации данных методов. Методология – когнитивное пространство моделирования исследуемых (или проектируемых) процессов.

4. Микроуровневая кодовая регуляция макропроцессов в сложных субстратных системах

В самоорганизации векторно-генезисных сложных систем основополагающая роль принадлежит кодовым регуляторам, действие которых может носить как ситуационный, так и программный характер.

Для исследования самоорганизующихся сложных систем исходной моделью может служить живой организм, относящийся к полиэкземплярным, корпорированным моновидам сложных организмов, входящим в зону доступной ретроэволюционной реконструкции. Такая методологическая установка связана с тем, что механизмы трансляции генетической информации (кодовых генетических программ) в фило- и онтогенезе организмов указанного типа принадлежат к числу самых древних форм кодового регулирования самоорганизации сложных систем. Коды этого «досемантического» типа терминологически могут быть обозначены как «натур-коды», лежащие в основе векторно-генезисного типа самоорганизации в биосфере.

Формирование кодов (генетических, функционально-инспиративных, нейрокодов) является объективной эволюционной тенденцией самоорганизации сложных живых организмов. Вектор самокодирования последних в процессе филогенеза всегда был направлен на минимизацию энергосубстратных и временных затрат на регулирование внутренней среды во взамодействии с внешней. Тендированная таким образом эволюционная смена модификаций регулятивных натур-кодов увенчалась возникновением семакодов в процессе антропосоциогенеза – нового качественного уровня самоорганизации, сопряженного с генезисом сознания и, следовательно, с «запуском» когнитивных факторов самоорганизации.

Исходя из хорошо известных научных данных о ранее упомянутых процессах передачи и реализации генетических кодовых программ, можно сделать ряд выводов, которые допустимо экстраполировать с исходной модели на область функционирования сложных систем, выходящую за пределы биосферы.

Сложным живым организмам присуще явление микроуровневой кодовой репрезентации их макроуровневого структурно-функционального устройства (например, кодоны и их комбинации «записаны» на молекулярном, а значит, на микроструктурном по отношению к макроструктурному уровню организма в целом). Генетические программы «вмонтированы» во все элементы организма на микросубстратном уровне и регулируют на макросубстратном уровне процессы онтогенеза.

Такого рода модель самоорганизации может быть фрагментарно экстраполирована на социальные системы, так как их целостность и самоорганизация основаны на взаимной корреляции макроуровневых социальных процессов и их микроуровневых кодовых регуляторов, которые действуют на индивидуальном уровне.

5. Автокоординатные и автотерминатные пространства сложных самоорганизующихся систем. Синергемы сложных систем

В научных исследованиях феномена самоорганизации сложная система рассматривается как среда с достаточно устойчивым набором структурно-функциональных параметров.

Сложная система является особой средой, образующей два вида пространств, каждое из которых существенно отличается от общепринятых в синергетике представлений о пространственно-временной структуре и о природе влияния микроуровневых изменений на макроуровневые процессы в системе.

Во-первых, сложная система представляет собой автокоординатное п-мерное пространство (АКП), где п – число параметров и соответственно координат их изменений. Автокоординатное пространство формируется на макроуровне системы, в нем протекают макропроцессы, связанные, например, с прямым переносом вещества и энергии или с макроэкономикой (в социуме).

Во-вторых, сложные организмы (системы) обладают специфическими свойствами, которые «не вписываются» в формат параметров автокоординатного пространства. Так, кодовые программы инспиративных взаимодействий формируются и реализуются в особого рода автотерминатном пространстве (АТП), не имеющем категории размерности, образуемом кластерно упорядоченным множеством терминат, т. е. кодовых единиц и их текстовых комбинаций, содержащих генетические или инспиративно-функциональные программы. К числу таких программ относятся, например, заложенные в молекулярных цепочках комбинации единиц генетических кодов (кодонов), кодовые комплексы информосом, регулирующих внутриклеточные процессы, а также (при наличии централизованной нервной системы) нейрокоды, «записанные» в нервных и церебральных тканях. Носителями этих инспиративно-функциональных программ являются перечисленные микроструктурные образования, содержащиеся в субстратах элементов системы и регулирующие взаимодействия между ними. К числу носителей кодовых единиц и их комбинаций относятся также конфигурации агентов инспиративных взаимодействий (таковыми могут быть аппликативно действующие молекулярные соединения или квантовые по своей природе импульсы, передающиеся по нервным каналам).

Автотерминатное пространство существует не как самостоятельное образование, а как пространство свойств сложной системы, репрезентированных в кодовой форме на ее микроструктурном уровне. Все информационно опосредованные взаимодействия на макроуровне такой системы осуществляются за счет микроуровневых регуляторов. АТП содержит кодовые матрицы информационных взаимодействий в системе. Реализация инспиративных кодовых программ детерминирует функционирование системы, т. е. коды и кодовые комбинации выступают в качестве терминат, формирующих автотерминатное пространство системы. Каждый код образует свой кластер в АТП системы. Совокупность кластерно распределенных кодовых и текстовых терминат системы – это ее синергема.

6. Фьючер-аттракторы. Их роль в самоорганизации сложных систем

С точки зрения синергетического мировидения процессы, разворачивающиеся в сложных системах, носят нелинейный характер, но в своей совокупности тендируют к некоторому общему для них аттрактору, что означает одномоментное состояние системы, характеризующееся когерентным прохождением траекторий всех разворачивающихся в ней процессов через определенную область в АКП системы. Но если исходить из предлагаемой концепции взаимной корреляции в сложной системе макроуровневых процессов и их микроуровневых кодовых регуляторов, то (на примере онтогенеза живых организмов) очевидно, что доминирующая роль в процессах функционирования и самоорганизации таких систем принадлежит не спонтанно складывающимся макроуровневым аттракторам, а заложенным на микроуровне кодовым (например, генетическим) программам, которые по своим базовым свойствам могут быть определены как фьючер-аттракторы.

В самом общем смысле фьючер-аттрактор – это кодовая программа формирования события, являющегося оригиналом по отношению к текстовым моделям этапов его полной реализации в будущем. Фьючер-аттракторы – это самая древняя по происхождению кодовая основа программных составляющих самоорганизации сложных систем. Фьючер-аттракторная программа – своего рода нелинейный алгоритм, т. е. программа поливариантной реализации целенаправленного автокаталитичного процесса в нелинейной среде. Именно к такому типу процессов относятся когнитивные процессы текстообразования.

Базовые фьючер-аттракторы, заложенные на микроуровне системы, – это кодовые программы, содержащие динамичные модели автокаталитичных, темпорально структурированных информационных взаимодействий в процессе функционирования и самоорганизации системы в целом или ее подсистем.

Креативные фьючер-аттракторы – это навигационные программы активизации кодовой памяти сложной системы в ходе спонтанно возникших в ней информационных взаимодействий и сопряженных с ними процессов текстообразования.

Фьючер-аттракторы формируются и реализуются в сложных системах различной природы: в социуме, в церебральных и ментальных процессах и др.

7. Соотношение понятий «код», «информация», «текст», «память»

Понятие «код» активно используется в самых разных областях: генетике, культурологии, кибернетике, а также многих других – чаще всего в контексте исследования информационных процессов. Но смыслы самого понятия «информация» чрезвычайно разнообразны (информация определяется и как мера сложности системы, и как способ снижения уровня неопределенности состояния системы, и др.). Понятие «информация» давно стало фундаментальной научной, технической и культурной универсалией, смысл которой раскрывается различным образом – в зависимости от избранной парадигмы. Поэтому важно более детально проанализировать, как соотносятся активно используемые в научных текстах понятия «коды» и «информация». В контексте проводимого исследования следует артикулировать ряд достаточно очевидных смысловых корреляций данных понятий.

В рамках трактовки понятия информации как сообщения (т. е. текста) коды однозначно рассматриваются в качестве обязательной основы информации. С этой точки зрения текст – такая связь единиц кода, в которой представлены события, процессы, структуры, имеющие место (или возможные) в системе, чьи свойства матрично репрезентированы в данном коде (языке). Предлагаемое определение не исключает текстовых версий, в которых могут фигурировать события, процессы, невероятные в данной системе, но представляющие собой интерпретационные дериваты избыточной вариативности внутрикодовых комбинаций.

В информатике текстом считается любая, даже случайная комбинация кодовых единиц (хотя если учесть, что текст – это связь единиц кода, языка, то о связи какого характера может идти речь в данном случае?). Возможно, в рамках лексикона кибертехнологий это вполне оправданно. Но если придавать данной узкоспециализированной трактовке универсальный смысл, возникает противоречие. Случайная комбинация кодовых единиц никоим образом не может рассматриваться как текст в общенаучном значении этого понятия. Так, генетическая информация, т. е. заложенная в комбинациях кодонов программа развития организма, – это особого рода текст, который в процессе реализации данной программы выступает предметом интерпретации и с этой точки зрения обладает свойствами сообщения, текста, но несемантического характера. Основу такого рода текстов составляют натур-коды.

Натур-код – это матрица комплементарных микроструктурных конфигураций энергосубстратных компонентов и агентов текстообразования в инспиративно-функциональных взаимодействиях элементов сложных организмов. С «натур-кодовых текстов» в биосистемах начиналась предыстория семакодов – языков, сформировавшихся в социуме. Социум – это сфера обращения семакодов (различных естественных и искусственных языков).

Семакод – это кластер в автотерминатном пространстве социума, объединяющий комплементарные знаковые конфигурации текстообразующих компонентов информационных взаимодействий.

Коды, лежащие в основе внутренних информационных взаимодействий в сложной системе, входят в кластер АТП, объединяющий интракоды. Коды, лежащие в основе внешних информационных взаимодействий сложных систем, входят в кластер АТП, объединяющий интеркоды.

Специального анализа требует то, что коды могут быть разными, но в результате кодовой конверсии в информационных взаимодействиях сама по себе информация не меняется. Следовательно, информация как таковая есть то, что в ней инвариантно по отношению к ее кодовому выражению. В любом случае, данное неотъемлемое свойство информации должно быть квалифицировано как память. На его основе логично попытаться сконструировать определение информации.

Информация – это транзитивная кодовая память. Информация представляет собой текстовую форму существования событий, процессов, структур. Эта особого рода кодовая память обладает свойством транзитивности, поскольку может транслироваться внутри системы, а также за ее пределами и при смене кодового образа запечатленного в ней оригинала не утрачивает первичной степени аутентичности ему.

Транзитивность информации – это феномен, лежащий в основе воспроизведения событий, процессов, структур на других субстратах, в других энергетических масштабах или в сематекстах, т. е. средствами семакодов.

Информационные взаимодействия в сложной системе осуществляются путем внутренней трансляции программно-инспиративных и функционально-регулятивных комбинаций кодовых единиц и опосредуются процессами кодирования, расшифровки, межкодовых переходов (например, генетически зашифрованная программа развития организма может включать в себя алгоритмы формирования в нем функционально-инспиративных кодов и их носителей, обеспечивающих реализацию определенных этапов онтогенеза).

Информационные взаимодействия, лежащие в основе процессов самоорганизации сложной системы, носят автокаталитичный характер: транслируемые в информационных взаимодействиях фрагменты кодовой памяти системы не расходуются, а сохраняются в ее тезаурусе с вариативными коннотациями, приобретенными в ходе этих взаимодействий. Это служит увеличению информационной энергии системы и, следовательно, повышению уровня ее экзистенциальной мощи, что обусловливает возможность формирования более высокого уровня самоорганизации. Кодовая память сложной системы представляет собой не архив, а постоянно действующий реактор, задающий режимы ее текущего функционирования и реализации долгосрочных фьючер-аттракторных программ.

Как можно заключить на основании сказанного, уже в ранних генетических фьючер-аттракторных программах онтогенеза живых организмов присутствовали текстовые формы существования событий, процессов.

В информационных взаимодействиях, каковыми являются, в частности, процессы реализации фьючер-аттракторных программ, происходит трансляция текстовых форм событий, результатом которой выступают вполне реальные события. Это свидетельствует о том, что генезис сознания уходит корнями в текстовые формы натур-кодовой памяти сложных организмов, поскольку уже в действии натур-кодов отчетливо просматриваются предпосылки формирования когнитивно-текстовых форм реальности. Если натур-коды формировались и доминировали в биологической эволюции, то семакоды являются результатом антропосоциогенеза.

8. Кодовая теория антропосоциогенеза

Для исследования кодовых механизмов антропосоциогенеза важно проследить связанные с ними процессы замены биологических доминант эволюции социальными.

Как отмечалось ранее, для исследования сложных самоорганизующихся систем исходной моделью может служить живой организм, по своему типу относящийся к полиэкземплярным, корпорированным моновидам, входящим в зону доступной ретроэволюционной реконструкции. Именно к этой ветви эволюции относятся ближайшие предки архантропов. В их стайных объединениях присутствовали сохранившиеся в животном мире по сей день формы интраструктурной упорядоченности жизнедеятельности полиэкземплярного моновида, филогенез которого носил биологически обусловленный характер.

Первое, что можно предположить, поставив задачу исследования кодовых факторов замены биологических доминант эволюции социальными, – это наличие в синергеме социально-потенцированного моновида особых (возможно, «архивных», рецессивных) генов самодостраивания[9], которые активизировались в результате генетических трансформаций того же характера, что наблюдаются и сегодня (например, ихтиоз). В стихийных репродуктивных процессах данного моновида факторами активизации рецессивных генов могли стать близкородственные детородные контакты в рамках ограниченных стайных контингентов. К эволюционно значимым результатам этого следует отнести резкое повышение вероятности появления популяций, в которых доминантными становятся такого рода гены. Предположение, что это были именно гены – носители программ «самодостраивания», атавистически унаследованных от древних эволюционных пращуров, достаточно точно монтируется с теорией Моргана – Энгельса, согласно которой в основе антропосоциогенеза лежит орудийная деятельность (заметим, изначально несущая в себе интенции самодостраивания).

Генетические программы самодостраивания необязательно реализуются буквально, в архаичных формах (как, например, рытье нор или плетение гнезд). Так, у бобров деятельность по самодостраиванию чрезвычайно «интеллектоемка» и технологична, что говорит о ее сложном, многоэтапном формировании в процессе филогенеза. Соответственно, многочисленные трансформации кодовых программ этой «инженерной» деятельности свидетельствуют о том, что базовый ген самодостраивания, во-первых, эволюционно транслировался и действует поныне в фенотипах разных видов, во-вторых, в процессе филогенеза инспирировал многочисленные варианты деятельности, являвшиеся формами его реализации. В связи с этим есть основания для вывода о том, что ген самодостраивания, как и многие гены, может эволюционно проявляться у разных видов, на разных этапах их филогенеза, в вариативных формах.

В контексте исследования кодовых факторов замены биологических доминант эволюции социальными именно наличие доминантного гена самодостраивания может рассматриваться как фактор, потенцирующий антропосоциогенез. У кооперированных носителей данного гена вслед за индивидуальными актами натур-орудийной деятельности неизбежно формировались не только подражательно-однотипные, но и, в более далекой перспективе, коллективные формы самодостраивания моновидовой агломерации, т. е. создания поначалу примитивных элементов инфраструктуры зарождавшегося социума.

Сформировавшаяся в процессе биологической эволюции натур-кодовая память данного моновида, включая генетическую программу самодостраивания, содержала в себе кодовую картину внутренней и внешней сред, алгоритмы взаимодействия между ними и древние кодовые программы территориальной колонизации. Но этот тип синергемы не имел кодовых ресурсов для формирования фьючер-аттракторных программ обработки природных материалов с заранее представляемыми целями придания им желаемых свойств орудийного назначения. Мозг высокоразвитой, но животной формации не мог бы справиться с задачами подобного конструктивного уровня, потому что необходимым условием такого рода деятельности является способность абстрактного мышления.

Развитие способности абстрактного мышления началось на самых ранних этапах реализации программ самодостраивания, потому что уже деятельность по подбору природных предметов, пригодных для выполнения тех или иных операций, «запустила» процесс формирования этой способности и положила начало трансформациям в кодовой памяти, ее церебральных носителях и в телесной инфраструктуре мозга.

Изготовление примитивных орудий началось еще в период использования натур-орудий, нередко с их помощью (примером этого являются «ашельские камни»). Цепная реакция подражаний, коллективного объединения усилий имела своим результатом радикальные изменения телесности и участков мозга, ответственных за иннервацию органов, участвующих в орудийной деятельности. На этом весьма длительном этапе произошла замена биологических доминант эволюции социальными, так как приобретшая коллективный характер реализация гена самодостраивания привела к смене синергемы социально потенцированного моновида, сопряженной с кардинальными изменениями морфологии мозга и его соматической инфраструктуры – тела. Кроме того, в системе кодовых регуляторов территориальной колонизации доминирующим стал ген самодостраивания, в результате чего среда обитания стала потенциальным объектом инфраструктурного преобразования.

Арсенал средств жизнеобеспечения явился первичной инфраструктурой формирующегося социума. Процесс создания и коллективного использования орудийной инфраструктуры был сопряжен с образованием интеркодов внутривидовой кооперации, носивших двойственный характер, совмещающих элементы первой и второй сигнальных систем. Последующее доминирование второй сигнальной системы (языка) было обусловлено тем, что вторая сигнальная система была продуктом и постоянным фактором усовершенствования способности абстрактного мышления.

Результатом синергийного взаимодействия всех микро- и макроструктурных факторов антропосоциогенеза стало формирование человека разумного, мышление которого носило (и носит) бирезидентный характер: с одной стороны, его физическим носителем являлся мозг, а с другой – только в социуме могла реализоваться присущая человеку от рождения потенциальная способность понятийного и эстетически-образного мышления. Когнитивно-чувственные процессы протекают одновременно в двух ментальных пространствах: в индивидуальном сознании и автотерминатном пространстве социума. Все имеющие внешнее выражение индивидуальные мыслительные акты генерализуются, кластерно распределяясь в АТП социума и повышая его экзистенциальную мощь за счет аккумулирования информационной энергии.

Homo sapiens изначально обладал высоким уровнем информационной энергии, поскольку был носителем всех кодовых составляющих антропо-синергемы социума и в силу имеющегося у него потенциала информационной мощности индивидуально был избыточен по отношению к социуму как системе, вырабатывающей способы «замуровывания» атавистичных кодовых комбинаций для обеспечения доминирования семакодовых доминант самоорганизации социума. С тех давних времен и по сей день человек остается порталом доступа к глубинам эволюционной памяти, в которой капитализирована неисчерпаемая информационная энергия. (Музыка и танец – тому первые свидетельства: именно эти глубины – их спонтанно активизирующийся источник.)

В человеческой деятельности синергируют натур-коды и семакоды, поскольку и те и другие представлены в человеческом мозге, а также в его телесной инфраструктуре. В состав кодовой памяти индивида, кроме функционально-инспиративных натур-кодов, входят коды, которые можно назвать экзистенциальными, т. е. атрибутивными для индивидуального бытия. Это связано с тем, что феномен Я сформировался как комплекс спирит-кодов, носителями которых являются нейрокодовые комбинации, инспирирующие церебральный эндогенез автореферентных состояний сознания, отражающих не окружающий мир, а отношение субъекта к нему в форме эмоций, чувств или спорадической деятельностной мобилизации. Нейросинергема Я включает в себя нейрокодовые образы внутренней и внешней среды человеческого бытия. Они постоянно преобразуются под влиянием смены спирит-кодовых доминант самосознания, что находит внешнее выражение через семакоды разного типа (лингвистические, музыкальные, двигательные – мимика, жесты, позы, танец – и многие другие).

Кодовые экзистенциалы представляют собой спектр спирит-кодовых инспираторов телесно-духовных состояний индивида (страх, влечение, удовлетворенность, агрессия и др.). Я – это сингулярность в пространстве социума, ментально втягивающая в себя окружающий мир и преобразующая его на матрицах кодовой памяти силой глубоко индивидуальных аффектов.

Гипостазирование в синергеме социума человеческих чувств, переживаний, эмоций осуществляется в сфере искусства и продуцирует в культуре базовые спирит-кодовые основания всех человеческих самоидентификаций, взаимодействий, индивидуального и группового самоопределения.

В процессе реализации кодовых программ самодостраивания древний человек не только создавал жизнеобеспечительную инфраструктуру социума, но и конструировал ноуменальные онтологии своего бытия, являющиеся ментальной формой самодостраивания. В магических и мифологических онтологиях невозможность телесно-чувственной реализации колоссальных потенциалов эволюционной кодовой памяти трансформировалась в иллюзорную силу магического, ритуального влияния на все, от чего зависела человеческая жизнь в древности.

Человеческое мышление и деятельностные формы его внешних проявлений опосредованы представлениями о мире, репрезентированными в естественном вербальном языке и других языковых модификациях. В восприятии и осмыслении реальности все предметы, явления проходят через призму языка, поэтому предстают не только в ограниченной лексиконными значениями линейной связи «предмет – означающее его слово», но и в соотнесенности «предмет – соответствующие ему кластеры в пространстве языка». (С этой точки зрения смысл – это кластеризованная информация.)

Каждая социальная онтология представляет собой систему, элементами которой являются денотаты терминов специфицированного языка и денотатные базы кластерно распределенных в автотерминатном пространстве социума текстов, в которых репрезентированы ценностные атрибуты определенной области социальной реальности. Например, правовая онтология – это система, элементами которой являются денотаты терминов юридического языка и денотатные базы кластерно распределенных в автотерминатном пространстве социума текстов, в которых репрезентированы ценностные атрибуты права или определенной правовой системы.

В самоорганизации социума краеугольным камнем является то, что он формировался и продолжает формироваться как пространство онтологий человеческой жизнедеятельности: корпоративно-бытийных, религиозных, экономических, правовых и многих других. Реальность этим онтологиям придает бытийная включенность в них человека, имеющая экзистенциально-кодовую основу. Социальное конструирование, являющееся одним из базовых компонентов самоорганизации в современной цивилизации, основано на интерпретациях онтологий всех типов.

II. Синергетический подход к социальному конструированию

1. Социальные онтологии

Понятие «социальное конструирование реальности» было введено в научный оборот в середине 60-х гг. XX в. П. Бергером и Т. Лукманом в одноименной книге, основная тема которой, по емкому определению ученого-переводчика, – «как человек создает социальную реальность и как эта реальность создает человека»[10]. Ответ на вопрос «Как?» в проблемной рубрике социального конструирования не может быть абстрактно универсальным, поскольку зависит от исследовательской парадигмы.

В парадигме социологии знания авторы этого знаменитого исследования сформулировали ключевые вопросы: «Обычный человек живет в мире, который является „реальным“ для него... и он „знает“, хотя и с разной степенью уверенности, что этот мир обладает такими-то и такими-то характеристиками. Конечно, философ будет задавать вопросы относительно предельного статуса как „реальности“, так и „знания“. Что является реальным? Откуда это нам известно? Это один из наиболее древних вопросов не только чисто философского исследования, но и человеческого мышления как такового»[11].

В синергетической парадигме поиск ответов на эти фундаментальные вопросы может быть перенесен на глубинные этажи процессов самоорганизации в обществе, т. е. на уровень кодовых оснований таких базовых составляющих социального конструирования, как:

1)        социальное проектирование, осуществляемое компетентными группами – реформаторская, законотворческая деятельность, создание различного рода программ преобразований в экономических, правовых и других отраслях социальной онтологии;

2)        массовое распространение информации – формирование ментальных факторов социального конструирования на уровне индивидуального и общественного сознания.

Социум – сложная система, антропоцентричность которой полиперсонально распределена и фокусируется в актах синергийных человеческих взаимодействий. В рассматриваемом контексте основными атрибутами феномена синергийности человеческих взаимодействий являются, во-первых, объединение индивидуальных потенциалов кодовой памяти, расширяющее спектр возможностей человеческой самореализации, во-вторых, резонансность индивидуальных деятельностных актов, увеличивающая их совокупную эффективность в процессах социальной самоорганизации.

Бытие людей, их взаимодействия осуществляются одновременно в двух пространствах, образуемых социумом: автокоординатном и автотерминатном. В автокоординатном протекают макропроцессы ресурсного метаболизма, а в автотерминатном формируются связанные с ними когнитивно-духовные и психосоматические компоненты человеческой жизнедеятельности, имеющие сложные кодовые основания. Целостность человеческого бытия обеспечивается тем, что существование людей в двух разнородных пространствах обретает внутреннюю связность в социальных онтологиях[12].

В самом общем смысле онтология – это бытие, ментально преобразованное в систему денотатов того языка, средствами которого оно представлено в сознании. Социум изначально онтологичен: с первых шагов антропосоциогенеза, конструируя инфраструктурное тело социума, древний человек одновременно создавал средствами вербальных и невербальных языков его кодовый образ, т. е. онтологию своего жизненного мира, в которой единообразие кодовых оснований понятийно-образного мышления потенцировало синергийность человеческих взаимодействий.

Историческое расширение спектра ресурсов человеческой жизнедеятельности (от субстратно-материальных до технологических и ноуменально-духовных) вызвало расширение спектра онтологий, в каждой из которых определенный сектор ресурсного метаболизма коррелирует соответствующим семакодовым кластерам в автотерминатном пространстве социума.

В связи с этим необходимо артикулировать два взаимосвязанных аспекта кодовой теории самоорганизации сложных систем.

Во-первых, автотерминатное пространство социума является интегральным атрибутом этой сложной антропоцентричной системы, поскольку во всех происходящих в ней процессах участвуют люди, а в основе человеческой деятельности (жизнедеятельности) лежат кодовые регуляторы. Они тезаврированы в кодовой памяти индивидов (в субстрате мозга, его телесной инфраструктуре и сознании), образуя в совокупности пространство, в котором разворачиваются мыслительные процессы, рефлексивные состояния сознания, а также текстово-деятельностные формы их внешнего выражения.

Во-вторых, кластерная упорядоченность автотерминатного пространства носит нелинейно-изменчивый, автотрансформенный характер, поскольку кластерная валентность каждого текста и его фрагментов поливариантна сама по себе и постоянно перестраивается в силу нелинейной динамики когнитивно-информационных процессов, происходящих на индивидуальном и массовом уровне.

Начиная с древних цивилизаций[13], социальные онтологии формируются и преобразуются не только стихийно, но и целенаправленно, программно. Парадигмальным свидетельством этой специфической закономерности может послужить овеянный пеленой тысячелетий древний реформаторский казус, тем более что его основные фигуранты – фараон Аменхотеп IV, его жена Нефертити и их сын Тутанхамон – по сей день беспрецедентно популярны. Еще в XIV в. до н. э. фараон Аменхотеп IV не только изменил свое сакральное имя, назвавшись Эхнатоном в честь избранного им нового символа веры – Бога Атона, но и в течение 18 лет своего правления конструировал и укоренял новую онтологию во вверенном ему государстве, создав новую столицу Ахетатон, построив новые храмы, всячески насаждая новые ритуалы, традиции, систему мифологических представлений об атоноцентричном мироустройстве, включая вполне реалистично коннотированные установления относительно экономико-политического превосходства Египетского царства (говоря современным языком, Древнего Египта эпохи Нового царства). Эта драматичная историческая новелла, конец которой оказался фатальным и для XVIII династии фараонов, и для процветавшего до реформ Эхнатона Египетского царства, многократно воспроизводилась в национальных и международных масштабах, но с различным исходом.

И через две с половиной тысячи лет программирование и реализация тектонических сдвигов в онтологиях различных областей общественной жизни остаются непреодолимым соблазном и являются прерогативой субъектов, располагающих потенциалами тотального влияния на социум – как информационного, так и статусно-властного, связанного с социально-проектной деятельностью. Учитывая недостаточную эффективность, нередко провальность статистически репрезентативного множества масштабных проектов такого рода, а также непредсказуемость побочных результатов тотальных информационных воздействий на социум, имеет смысл исследовать процессы трансформации социальных онтологий на уровне глубинных ментальных факторов.

2. Информационные факторы человеческой жизнедеятельности

В информационном обществе спектр ресурсных составляющих социального метаболизма весьма обширен. В его конъюнктурной шкале особое место занимают информационные и человеческие ресурсы. Их взаимообусловленность внутренне противоречива. Семакодовые доминанты информации, транслируемой в автотерминатном пространстве, с одной стороны, лежат в основе синергии человеческих взаимодействий, а с другой – могут оказывать деструктивное влияние на поведение и психосоматику целых социальных групп.

Это звучит конспирологично, но подобные вызовы уже дают о себе знать и, если перечислять только по касательной, выражаются в таких явлениях, как статистически репрезентативные свидетельства угасания материнского инстинкта (в частности, беби-боксы тому подтверждение), тенденции к деградации второй мужской хромосомы, интернет-эпидемии видеопропаганды детской агрессии, самоубийств, нарастание в молодежной среде различных видов самоубийственного поведения (связанного, например, со стрит-рейсерством, потреблением наркосодержащих веществ и другими суррогатами самореализации). Во всех перечисленных отклонениях есть как минимум две общие черты: во-первых, они возможны только при частичном или полном купировании базовых натур-кодовых программ самосохранения, продолжения рода и других, генетически заложенных в хромосомах, эндокринных железах, гормональной системе в целом; во-вторых, к числу основных факторов такого рода отклонений относятся информационные воздействия, носящие массовый характер[14].

Если перейти на язык кодовой теории, речь идет о влиянии на натур-кодовые программы человеческой жизнедеятельности семакодовых текстов, циркулирующих в автотерминатном пространстве социума. Возможно ли это и если возможно, то как? Ведь семакодовые тексты представляют собой идеи, выраженные средствами знаковых языков. Натур-кодовые программы (например, генетические) – тоже тексты, но не знаковые, а состоящие из материальных элементов (атомов, молекул в их различных сочетаниях). Это старый вопрос, не имеющий готового общепризнанного решения: «Как соотносятся материальные и идеальные процессы в мозговой деятельности и каким образом мысль может вызывать физиологические реакции?»

С точки зрения кодовой теории самоорганизации сложных систем дихотомия материального и идеального снимается в модели межкодовых переходов во взаимосвязанных процессах: мышления (семакодовой комбинаторики) и лежащих в его основе церебральных взаимодействий (нейрокодовой комбинаторики).

Понятийный аппарат кодовой теории самоорганизации сложных систем дает возможность исследовать нейрокодовое (церебральное) опосредование воздействия семакодовых (знаковых) текстов на натур-кодовые функционально-регулятивные программы человеческого организма и психики. Раскрытие механизмов этого, связанного с межкодовыми переходами, опосредования необходимо для их учета в таких сферах социального конструирования, как социально-проектная и информационно-трансляционная деятельность, в целях предотвращения негативных последствий радикального вмешательства в социальные онтологии.

Информационная мощность кодовой памяти социума обладает гигантскими синергетическими потенциалами, поэтому попытки радикальных социально-проектных и информационно-трансляционных воздействий на социальные онтологии с целью получения корпоративно выгодных результатов столь же успешны, как ловля кита на удочку, и могут вызывать масштабные, но неожиданные последствия – как правило, нежелательные для самих инспираторов. Тем не менее соблазн увлекательного перекраивания современной цивилизации по лекалам корпоративно легитимированных ценностей непреодолим, несмотря на колоссальный опыт трагических неудач на этой стезе. Для того чтобы уяснить, каковы предельные рубежи самозащиты кодовой памяти социума, есть смысл исследовать феномен сознания на основе кодовой теории самоорганизации сложных систем.

3. Межкодовые взаимодействия в тандемной системе «мозг – сознание»

Социум – макросистема, вектор самоорганизации которой направлен на повышение уровня ее сложности. Человеческий мозг на многие порядки превосходит структурно-функциональную организацию социума по уровню сложности. Человеческая деятельность является многоканальным руслом переноса заложенных в человеческом мозге потенциалов сложности в социум.

С тем, что мозг является самой сложной системой, можно согласиться только при условии, что речь идет о функционирующем мозге, а значит – о тандемной системе «мозг – сознание». В основе функционирования каждой из двух составляющих этого тандема лежат совершенно разные, но синергийно связанные типы кодовых взаимодействий. В мозге – нейрокодовые, обладающие материальными параметрами, а в сознании – когнитивно-информационные, не имеющие материальных измерений.

В тандемной системе «мозг – сознание» церебральные нейрокодовые комбинации, элементы которых носят энергоимпульсный или микрокорпускулярный характер (т. е. обладают материальными параметрами), продуцируют семакодовые тексты, не имеющие координатной размерности. Попытаться ответить на вопрос «Как это происходит?» можно, опираясь на кодовую теорию, последовательно выстраивая ход рассуждений.

С точки зрения кодовой теории самоорганизации сложных систем когнитивно-духовные процессы текстообразования, разворачиваясь в индивидуальном мышлении, тем самым разворачиваются в автотерминатном пространстве социума, так как человеческое сознание бирезидентно. Семакодовые кластеры в АТП являются результатом кластерно упорядоченного объединения контентов индивидуальных сознаний. В АТП между сематекстами, продуцируемыми в индивидуальных сознаниях, образуются динамичные кластерные связи. В их основе лежит феномен, который можно охарактеризовать как кластерную валентность. Ее природа – синергийный резонанс семакодовых образов онтологически близких областей реальности. В самоорганизации социума роль такого рода текстовых резонансов состоит в том, что текстовая конгруэнтность содержания сознания индивидов придает добавочные энергетические потенциалы совокупной энергии их когерентных действий. Источники этого синергийного эффекта заложены в самой природе тандемной системы «мозг – сознание», в истоках ее формирования.

Формирование семакодов в процессе антропосоциогенеза было сопряжено с фило- и онтогенезом человеческого мозга и его телесной инфраструктуры. Субстрат, структурно-функциональное устройство человеческого мозга и тезаурус его кодовой памяти эволюционировали во взаимодействии с внешней средой, но не прямом, а опосредованном ее семакодовыми образами в АТП социума. Данное утверждение требует обоснования, поскольку связано с такими фундаментальными междисциплинарными проблемами, как генезис сознания, соотношение когнитивных и церебральных процессов.

Семакоды (языки) формировались путем кластерного объединения аддитивно-комплементарных знаковых форм коммуникации членов становящегося социума в процессе его инфраструктурного преобразования. Первоначально голосовые модуляции, мимика, жесты, позы в силу их близости к первой сигнальной системе были результатом непосредственно-рефлексных мышечных реакций на происходящее. Эти мышечные реакции иннервировались соответствующими нейрокодовыми динамическими конфигурациями, во многом унаследованными от биоэволюции. Постепенно в процессах, связанных с созданием жизнеобеспечительной инфраструктуры, атавистичные формы внешних проявлений внутренних физиологически-эмоциональных состояний стали дополняться знаковыми формами выражения содержания сознания. Поскольку человеческое мышление бирезидентно, постольку этот процесс имел своим результатом формирование второй сигнальной системы, сопряженное с существенными преобразованиями в церебральных структурах. Так, филогенез коры головного мозга связан с тем, что в процессе развития второй сигнальной системы и соответственно способности абстрактного (понятийного) мышления в этом отделе мозга продуцировались и тезаврировались в кодовой памяти фьючер-аттракторные программы[15] текстообразования с заложенными в них матрицами межкодовых соответствий, устанавливающих корреляции между единицами тех или иных семакодов и их церебральными эквивалентами – определенными нейрокодовыми комбинациями. Способность образования таких матриц заложена в генетике homo sapiens и играет ведущую роль в онтогенезе индивидуального сознания.

В тандемной системе «мозг – сознание» каждой букве, каждому слову, единице того или иного семакода соответствует определенная конфигурация нейронных связей. Нелинейные алгоритмы создания и обработки сематекстов по принципу кластерной валентности также имеют нейрокодовые корреляты.

В мозговых процессах различные специализированные нейрокодовые комплексы не автономны, автокаталитично взаимодействуют. Например, нейрокодовые комплексы, внутренняя комбинаторика которых лежит в основе продуцирования и обработки семакодовых текстов, синергируют с нейрокодовыми комплексами периферийной иннервации. Это, в частности, может служить объяснением того, что семакодовые тексты влияют на натур-кодовые регуляторы функционирования организма, являющегося, по сути, телесной инфраструктурой мозга. Проводниками такого рода синергийных взаимодействий являются спирит-коды. Эмпирическим свидетельством этого выступают те непосредственные физиологические реакции (возбуждение, слезы, тахикардия, повышение кровяного давления и т. д.), которые могут возникать под влиянием автореферентных состояний сознания, вызванных самыми различными семакодовыми текстами. Большой научной и практической ценностью обладает идея И. Л. Бачило о том, что в число атрибутивных свойств информации входит энергетическая сила, обеспечивающая взаимодействия элементов сложных систем природного, социального, духовного происхождения[16].

Информационная мощность текстового наполнения тех или иных кластеров АТП возрастает не только пропорционально количеству субъектов, продуцирущих и воспринимающих эти тексты, но и в зависимости от степени их спирит-кодовой заряженности, т. е. способности инспирировать автореферентные состояния сознания — удовольствие, отвращение и другие, являющиеся модусами отношения индивида к интерпретационным вариантам реальности, представленным в поступающей информации.

В свете этой концепции можно исследовать феномен влияния семакодовых доминант АТП социума на индивидуальное и массовое сознание, психосоматику определенных половозрастных групп.

4. Методология законотворчества как социально-проектной деятельности

В процессах самоорганизации социума особое место занимает право как сфера нормативного конструирования социальной реальности. С этой точки зрения законотворчество может рассматриваться как вид социально-проектной деятельности. В законотворчестве находят свое выражение определенные социальные интересы, ценности, поэтому в легитимации юридических норм существенную роль играют культурные коды[17]. Ведущая роль принадлежит базовым культурным кодам, которые представляют собой тезаврированные в кодовой памяти социума фьючер-аттракторные программы его самоорганизации, нацеленные на синергийные взаимодействия людей в процессах позитивного конструирования социальной реальности.

В роли культурных кодов правосознания могут выступать также ситуационно сконструированные мифологемы оперативной адаптации членов общества к изменению социальных онтологий. К числу такого рода псевдокультурных кодов относятся постмодернистские мифологемы свободы, отождествляющие ее с шизоидно коннотированным произволом[18]. В европейской юридической практике эти сконструированные постструктуралистами в середине 1960-х гг. коды правосознания продолжают время от времени напоминать о себе, открывая «окна Овертона» насильникам, педофилам и другой нечисти – нередко в угоду политической конъюнктуре.

Оперативно-адаптационные культурные коды – необходимая составляющая общественной самоорганизации, но при определенных условиях они могут иметь негативную подоплеку: вселять в сознание людей разобщенность, работать на двойные стандарты в различных сферах правового регулирования, служить средством легитимации социально-деструктивных программ. Это необходимо учитывать в законодательной деятельности уже на этапе проспективной интерпретации законодательных проектов[19], которая должна включать в себя экспертизу текста законопроекта на предмет возможных социально значимых побочных эффектов его реализации, связанных с трансформациями на уровне экзистенциальных кодов человеческой жизнедеятельности.

Социально-проектная деятельность и такой ее вид, как законотворчество, нередко сопряжены с радикальными изменениями социальных онтологий, а значит – с мощными вбросами в автотерминатное пространство социума текстов, легитимирующих эти программы или драматизирующих возможные негативные последствия их реализации. Результатом этого, как правило, является образование в АТП социума текстовых доминант, которые сами по себе способны производить радикальные трансформации и в совершенно других секторах социальной онтологии, нежели те, о которых идет речь в обсуждаемых проектах.

Одним из достаточно актуальных и показательных примеров этого феномена являются разработка и публичное обсуждение законопроектов повышения пенсионного возраста в России. Для того чтобы избежать абстрактности каких-либо методологических рекомендаций, следует отталкиваться от уже прошедших стадию обнародования вариантов этой реформы и версий их легитимации в общественном сознании.

Весьма авторитетные экономисты в целях обоснования предлагаемых ими программ муссируют тему «старения населения» и угрозы того, что экономика не справится с проблемой содержания пенсионеров. В экономической онтологии этими рассуждениями, даже если они справедливы с прагматической точки зрения, людям пенсионного возраста отводится статус иждивенцев, само существование которых представляет собой угрозу экономическому благополучию общества. Это деформирует всю систему экзистенциальных кодов человеческой жизнедеятельности, потому что провоцирует совершенно незаслуженную дискриминацию старших поколений.

Но если системно подойти к обсуждаемой проблеме, то нельзя забывать, что все возрастные группы тесно взаимосвязаны, и это необходимо учитывать. Во-первых, крайне опрометчиво провоцировать подобной презентацией серьезной экономической проблемы нежелание молодых людей доживать до пенсионного возраста, поскольку он ассоциируется с понижением социального статуса, что порождает установки на «прожигание» жизни[20]. Во-вторых, надо учитывать, что запуск в автотерминатное пространство социума доминант возрастного эгоизма вбивает клин между поколениями, деформирует спирит-кодовые медиаторы как родственных, так и социально-коммуникативных отношений. В-третьих, для того чтобы повысить выживаемость будущих кормильцев общества, купировать нарастающие тенденции к самоубийственному поведению некоторых относящихся к совершенно разным социальным слоям представителей нового поколения, надо бережнее относиться к заложенным в кодовой памяти социума культурным кодам общественной солидарности и любви – сыновней, отцовской, вообще родственной. Нет сомнений, социальное проектирование, включающее экономические регуляторы, необходимо, но без впадания в макроэкономический детерминизм и без прямолинейного манипулирования инстинктами конкурентного выживания.

Методологические изъяны в социально-проектной деятельности (в том числе законотворческой) способны провоцировать глубинные трансформации на уровне экзистенциальных кодов человеческой жизнедеятельности. В связи с этим необходимо отметить высокую значимость практических и теоретических результатов разработок ученых, исследующих проблемы информационной безопасности. Как справедливо отмечает Т. А. Полякова, большая роль в этом принадлежит формированию понятийного аппарата, обладающего доктринальным статусом, используемого в нормах информационного права[21]. В русле этой логики работает и П. У. Кузнецов, исследующий формирование понятийного аппарата информационного права с помощью модельного представления информации как мегакатегории и ее трансформации в категорию права[22], а само понятие представлено им как мыслеобразуемая и наделяемая сущностными признаками область действительности и как когнитивный портал коммуникации человека с окружающим миром[23].

Как было ранее показано, если в автотерминатном пространстве доминируют те или иные кластерно валентные тексты, то их нейрокодовые корреляты могут достаточно однотипно влиять на натур-кодовые программы, а через них – на психосоматику представителей определенных половозрастных групп. В информационном обществе возможность «срабатывания» этих механизмов экстремально высока, поэтому в социально-проектной и информационно-трансляционной деятельности особое внимание должно уделяться учету кодовых оснований человеческой жизнедеятельности, культурным кодам.

В данном контексте узаконенные и внедренные в систему образования «Стандарты сексуального образования в Европе» являют собой пример полного игнорирования базовых культурных кодов. Основной изъян этого масштабного социального проекта кроется в сведении сексуального образования к формированию психотехник дисциплинарного упорядочения и саморегулирования физиологических проявлений сексуальности. В основном речь идет о навыках познания тела как источника сексуальных наслаждений. При этом экзистенциально-духовной составляющей, заложенной в кодовых спектрах мировой истории сексуальной культуры, не уделяется должного внимания, и это существенно обедняет палитру человеческой сексуальности. Бернард Шоу, не вникая в технические подробности сексуальных отношений, выразил свое кредо в этой области, прибегнув к изящной метафоре: «Человек, как дом: у него есть подвал и чердак, и одно без другого не сдается». Авторы доктрины сексуального образования поставили проблему сексуальных прав детей, но при этом не сочли уместным задаться вопросом, не нарушают ли разработанные ими Стандарты такой личностной прерогативы, как право на сексуальную самореализацию во всей полноте телесно-духовных составляющих сексуальной культуры.

Видимо, секс надо отделить от государства, если оно на уровне образовательных программ пытается законодательно регламентировать эту интимную сферу человеческой самореализации. Отделить и вернуть культуре – и это отнюдь не воззвание замшелого консерватизма. Дело в том, что у животных сексуальные ритуалы передаются через генетические коды, а в генетике человека этот канал отсутствует, и сексуальные ритуалы передаются через культурные коды, формирующиеся столетиями. Ф. Энгельс иронично заметил, что госпожа природа время от времени подкрадывается к ученым и дает им хорошего пинка. Культура – вторая природа, и об этом не стоит забывать. Никакие проекты тотального преобразования человеческой сексуальности не могут заменить культуру. Но тенденции такого рода набирают обороты: все в том же чопорно-позитивистском духе отстаивается, представители подрастающего поколения должны еще в детстве самоопределиться со своей половой принадлежностью и сексуальной ориентацией. Все это легитимируется на основе манифестов расширения возможностей свободной самореализации личности.

Многие заблуждения в области социального проектирования обусловлены отсутствием должного методологического обоснования предлагаемых проектов. В теории кодовых оснований социального конструирования представлен комплекс методологических моделей, которые могут найти применение в различных областях социального проектирования включая законотворчество. В частности, с точки зрения данной теории одной из основных методологических установок в социальном проектировании должна быть ориентация на культурные коды, потенцированные на прирастание вариативности способов, форм и социальных условий свободной человеческой самореализации. Базовые культурные коды – достояние всего общества, они формируются столетиями, поэтому расширение спектра вариантов самореализации человека в обществе не должно быть сопряжено с вытеснением базовых культурных кодов.

5. Информационный капитализм: корреляция информационных и человеческих ресурсов

В информационном обществе с рыночной экономикой социальный метаболизм осуществляется на основе корреляции информационных и человеческих ресурсов.

Есть основания утверждать, что человечество переживает становление цивилизации нового типа – информационного капитализма. Понимание сути этого исторически нового явления требует введения таких понятий, как «информационная энергия» и «информационный капитализм».

Информационная энергия социума, воплощенная в материальной и духовной культуре, аккумулируется в тезаурусах кодовой памяти социума и расширенно воспроизводится в синергийных взаимодействиях людей. Интегрированная в синергийных взаимодействиях людей кодовая память является неисчерпаемым, автокаталитично пополняющимся источником, резервом информационных ресурсов, обеспечивающих экзистенциальную мощь социума, т. е. питающих потенциалы его целостности и самоорганизации.

В свете концепта информационной энергии информационный капитализм может рассматриваться как новый цивилизационный вектор в развитии общества, связанный с феноменом капитализации в кодовой памяти социума информационной энергии, инвестированной когда-либо в самоорганизацию социума.

Базовые признаки капитализма (как положительные, так и отрицательные) в современном социуме отчетливо проявляются в сфере оборота информационной продукции, в информационной среде в целом.

Начнем с того, что сегодня не только информация является товаром, но и население также приобретает статус товара. Зададимся вопросом: «Что продают рекламодателям резиденты информационного пространства?» Ответ прост: «Рекламные услуги, связанные с арендой каналов распространения информации, эфирного времени». Но если посмотреть глубже, то становится очевидным, что резиденты информационного пространства продают заинтересованным лицам ту часть населения, к ушам и глазам которой они имеют доступ (продается время, оторванное у граждан на просмотр и прослушивание навязываемых им рекламных текстов, продаются культурные, экономические и политические потенциалы целых социальных групп). В современном обществе имеет место латентная информационная эксплуатация граждан. За этим явлением, пока еще не получившим должной оценки, кроются реальные угрозы, формирующиеся в самых разных областях.

Одним из источников повышенной опасности является, как уже отмечалось, реклама: это настолько доходный товар, что вполне разумные законы о ее временных и содержательных ограничениях в информационном пространстве постоянно грубо нарушаются. Например, по телеканалу «ТНТ-4» через две недели после скандала по поводу интернет-эпидемии суицидальных провокаций в ювенальных кластерах социальных сетей была показана реклама, в которой превозносилась готовность юноши кинуться вниз с высотки после употребления рекламируемого напитка. И это не редкий пример того, как, похищая у граждан, часто вопреки закону, их время и порой нанося ущерб их душевному покою и психике, резиденты информационного рынка извлекают выгоду. С учетом этих социально опасных прецедентов уполномоченным социальным и государственным структурам необходимо оперативно реагировать на нарушения закона о рекламе и других нормативных актов, направленных на обеспечение информационной безопасности.

Исходя из того что экономика современного информационного общества являет собой своего рода информационный капитализм, в число средств борьбы с проявлениями информационной эксплуатации граждан есть смысл включить рычаги экономического воздействия. Например, ввести правило, согласно которому лицо, нарушившее нормы закона о рекламе (вообще те или иные нормы, регламентирующие трансляционное поведение субъекта-резидента информационного пространства), должно – если не касаться более серьезных мер ответственности – заплатить штраф в размере рыночной стоимости всего объема текста или времени, превышающего установленные законом нормы трансляции рекламы. Если исходить из соображений экономической справедливости, то поскольку время граждан и их ментально-деятельностные потенциалы являются на информационном рынке товаром высокой ликвидности, постольку у них есть стоимость.

Защита от информационных угроз должна осуществляться не только юридическими средствами, но и культурными. Последнее приобретает сегодня особую значимость в сфере науки и образования, поскольку именно здесь начинают проявляться негативные эффекты, связанные с внедрением программ цифровизации без учета когнитивной специфики научной и образовательной деятельности – особенно если речь идет о ее креативных характеристиках.

Суть затронутой проблемы состоит в том, что эйфория предвкушения супервыгод от создания и использования искусственного интеллекта породила иллюзию целесообразности конвертирования человеческого формата профессионального мышления ученых – преподавателей высшей школы в программно препарированный формат, сходный по логистике мыслительных операций в ходе преподавательской деятельности с искусственным интеллектом. Макеты, примерные образцы рабочих программ учебных дисциплин (РПД) задают излишне жесткие, содержательно скудные, сковывающие творческие потенциалы и совершенно непродуктивные регламенты профессиональных и культурных компетенций, которые вдобавок требуется сформировать у студентов в таких модификациях, как «знать», «уметь», «владеть» (как будто преподавателям, имеющим ученые степени, требуются подобные бессмысленные раскадровки). А ведь на эту бесполезную, отупляющую муштру уходит масса времени и денег, в том числе для оплаты труда составителей такого рода инструкций и макетов. Кроме того, требуется подробно изложить критерии оценки в баллах по трем уровням освоения содержания различных тем, указанных в тематическом плане РПД. При этом не принимается во внимание, что оценка интеллектуального уровня, степени креативности освоения учебной дисциплины – это по сути своей творческая и совершенно не формализуемая деятельность, поскольку предполагает диалоговое взаимодействие со студентом и является органичной частью процесса обучения, в котором важнее интеллектуальное взаимодействие, а не контроль.

Если предположить, что это все предпринимается в целях унификации учебных программ дистантных форм образования, или для алгоритмизации процесса обучения в высшей школе, или для создания единого информационного образовательного пространства, то в любом случае общий дефект этих проектов состоит в том, что их реализация очевидно влечет за собой резкое снижение производительности труда профессорско-преподавательского состава. Во-первых, все попытки препарировать творческое мышление ученых-преподавателей, их же руками загнать его в стандартизованные учебно-методические инструкции, омертвляющие креативный по своей сути учебный процесс, совершенно непродуктивны, нерентабельны – как с позиций идеалов и ценностей высшей школы, так и с точки зрения практически значимых задач вузовского, университетского образования. Во-вторых, идущее от инструктивных документов доминирование установок на избыточно детализированную формализацию учебно-методического обеспечения не только изначально закладывается в электронную образовательную среду, но и в перспективе отягощает ее коннотациями антиинтеллектуализма.

Поставленные проблемы, дающие о себе знать в современном обществе, требуют для своего изучения и решения соответствующего методологического обеспечения. В качестве такого может использоваться предлагаемая модель информационного капитализма, дающая возможность четко определить не только социокультурные, но и экономически значимые основания дальнейшего совершенствования информационного права, в частности институтов правового регулирования оборота информационной продукции.

III. Синергетические модели организации правопорядка

Правопорядок – институционально-нормативный каркас общества, обеспечивающий его стабильность и целостность. Задачи организации правопорядка (его охраны или радикальных преобразований) лежат в русле проблематики самоорганизации сложных систем, т. е. так или иначе связаны с методологическими моделями синергетики.

Бифуркационная модель трансформации правопорядка, сопряженная с подрывом государственности, реализуется в различного рода «цветных революциях», что во многом объясняется доминированием в политическом сознании синергетической модели «Порядок из хаоса». «Хаос» обеспечивается преднамеренным программированием разрушения существующего правопорядка или нанесения ему серьезного ущерба путем провоцирования атаксии общественной жизни с целью «расчистки» социального пространства для установления политического режима, соответствующего теневым корпоративным интересам.

В России перестроечные процессы 1990-х гг. обошлись без разгула «двурукой демократии» и гражданской информационной войны, но синергетическая модель смены правопорядка по принципу «Порядок из хаоса» просматривается в сфере экономических процессов того периода. Надо отдать должное отечественной юриспруденции: правовой институт частной собственности был введен оперативно и квалифицированно. Однако проведение экономических реформ во многом осуществлялось на внеправовых и внеэкономических основаниях: на развалинах социалистической экономики был устроен «дикий рынок», сопряженный с идеологией «шоковой терапии».

Оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что положение спасли два решающих фактора. Во-первых, правосознание граждан было на тот момент достаточно солидарным, что обусловливалось отнюдь не тоталитарным политическим укладом, а высоким качественным уровнем среднего и высшего образования и всеобщей образованностью граждан, воспитанных на идеалах отечественной и мировой культуры. Во-вторых, отечественная юридическая наука, несмотря на идеологические ограничения, развивалась в контекстах мирового правового пространства, внося в него существенный вклад – не только в области теории, но и в сфере международно-правовой практики (Нюрнбергский процесс, практика заключения и реализации международных конвенций, правовое обоснование позиций, отстаиваемых в процессе принятия решений на уровне ЮНЕСКО и ООН).

В настоящее время, когда стали очевидными негативные результаты широкого применения в политико-экономической сфере синергетического принципа «Порядок из хаоса», очень важно найти в самой синергетической традиции методологические альтернативы этому деструктивному с точки зрения гуманитарных ценностей принципу.

Исходя из того что синергетика – это теория самоорганизации сложных систем и в обществе, относящемся к их числу, все процессы, осуществляемые людьми, имеют информационно-кодовую основу, следует использовать методологические потенциалы теории информационно-кодовой самоорганизации социума[24]. С точки зрения этой концепции общество представляет собой сложную систему, антропоцентричность которой реализуется в синергийных человеческих взаимодействиях на основе культурных кодов. Культурные коды – это доминирующие в общественном сознании программы самоорганизации социума, задающие ориентиры социального конструирования. На них основаны коды правосознания, являющиеся по сути силовыми линиями правового пространства.

Такая методологическая модель весьма эвристична в области проблем организации правопорядка. В первую очередь потому, что в социальном конструировании, в которое входит и организация правопорядка, устойчивость последнего обеспечивается синергийной согласованностью базовых кодов правосознания граждан и их представителей – законодателей. Эта согласованность носит экзистенциальный характер и не подчиняется идеологическому диктату. Она закладывается в процессе образования, на культурной основе. Именно в культуре, прежде всего в лучших литературных образцах, правосознание формируется в единстве с нравственными ориентирами. Но это только первичная, общегражданская основа устойчивости правопорядка, обеспечивающая в обществе духовное родство, но отнюдь не заведомое единообразие (последнее было бы губительно).

В законотворчестве находят выражение разнонаправленные социальные интересы. Побочным следствием этого являются скрытые тенденции лоббизма, порой связанного с конфликтом интересов. Кроме того, наличие партийных кластеров в законодательных структурах неизбежно сопряжено с конфликтами по поводу альтернативных интерпретаций социальной реальности, а также с мировоззренческими столкновениями, для которых в условиях демократии невозможен и не нужен моноидеологический третейский суд.

С этой точки зрения непосредственной основой правотворческого консенсуса является правовая культура, формирующаяся в сфере правовой науки и практики и транслируемая в юридическом образовании. Правотворческие проблемы, связанные с позиционированием в области юридического мировоззрения и собственно правовой методологии, относятся к компетенции теории государства и права.

Эффективность правового регулирования общественных отношений существенно зависит от учета в правотворческой деятельности базовых культурных кодов[25]. Социальная реальность сама по себе может быть интерпретирована по-разному, с использованием весьма широкого спектра социологических схематизаций, выбор которых зависит от политических предпочтений.

Законотворчество, чуждое философско-правовым методологиям, во многом становится областью мнений, позиций, порой замешанных на корпоративных интересах, на лоббировании, что, как правило, приводит к законодательному браку. Без высокой теории, дающей методологические основания правовой деятельности, юридические практики склонны к рутинизации.

Не случайно в дореволюционном российском юридическом образовании философия права была наряду с теорией права обязательной академической дисциплиной. И в системе современного юридического образования необходимы такие дисциплины, как философия права и юридическая герменевтика, формирующие методологические и мировоззренческие основания правового мышления, а также навыки достижения законодательного консенсуса на общих методологических платформах, далеких от политико-идеологических и субъективистских коннотаций. О целесообразности изучения синергетики в юридическом образовании убедительно писал Д. А. Ягофаров[26].

Право со времен античности ассимилировало методологические дивиденды философского и частнонаучного знания как в правотворческой, так и в правоприменительной деятельности. Эта традиция в полной мере присуща и современной юридической науке, задающей высокий уровень методологичности в сфере юридической практики^[27].

Синергетика – особенно в качестве теории кодовой самоорганизации сложных систем – методологически перспективна в области юриспруденции как минимум по двум причинам. Во-первых, право – это одна из базовых составляющих самоорганизации общества. Во-вторых, в юриспруденции доминирует математически точный стиль мышления^[28], что делает ее открытой для синергетической методологии, отличающейся математической точностью.

Правопорядок – динамичная система и во многом зависит от качественного уровня законотворческой и правоприменительной деятельности, синергетически-конструктивный потенциал которых во многом определяется качеством образования, в том числе юридического. В современных условиях экстремально динамичных изменений в правовой картине мира велика потребность не только в актуализации выработанных человечеством классических философско-правовых универсалий, но и в активизации новационных синергетических дискурсов, придающих потенциалы устойчивости мировому правопорядку.